ожить.
Огонь, суйер, дерево и металл образовали форму. Вихрь усилился, и это испугало мужчин и женщин в реальности. Армейцы и амазонки решили, что вихрь, движение обломков между руками детей — это рождение джадала. Даже Ма не смогла бы остановить их. "Да, — это рождение, но Золотой Колыбель", — подумал
Бекир, рассматривая то, что они создали. И в этот момент раздался выстрел.
Талавир. Путь домой
Талавир разомкнул веки. Он не мог понять, где оказался и почему здесь столько света. Они стали в тогирек Девы, когда вечерняя тьма только наползла на Дешт. Теперь же совсем рассвело. От Йылдыз осталась бледная точка.
Дети возле него так же ежились. После темной комнаты духов мир реальности ослепил красками. В центре круга стоял Тарг. Его кожу покрывали обломки.
Золотой Колыбели, которые когда-то были на теле Талавира. Они обновились, дерево прояснилось, бронзовые и золотые вставки блестели в лучах утреннего солнца.
Уродливые пластиковые звезды исчезли. Тело Тарга состояло из розовой соли и было полупрозрачным, так что он напоминал искусно выполненную скульптуру из розового кварца. Талавир видел течение суура в жилах мальчика, пульсацию сердца в грудной клетке, ритмическое надувание рубиновых легких. И над всем тем, как драгоценное убранство, сверкали детали из Золотой Колыбели. Перед глазами Талавира запрыгали золотые мушки, и он усмехнулся, думая, что это от ослепительной красоты.
Торго. А потом голову пронзила боль, и он почувствовал, как теплая жидкость сползла по носу.
Пронзительно закричала Ма, и он упал на ее руки. Дети засуетились и бросились к
Талавира. Болбочан что-то забормотал в свое оправдание. С дула его винтовки поднималась струйка дыма. «Все всегда повторяется, — подумал Талавир и потянулся ко лбу — к источнику мучительной боли, — его снова убил его брат по соли».
— Эй, все будет хорошо, — склонилась над ним Ма. Крылья за ее плечами вздулись, лицо выныривало из тумана, и врач напоминала древнего архангела из картинок, которые он видел в цветных книгах на Матери Ветров.
— Он же попал в меня?
— Попал. Умышленно или случайно в бляшку на твоем лбу. Вы идиот! -
прокричала Ма Болбочану. — Я же просила подождать! Но после тогирека Девы ты выглядишь гораздо лучше.
Талавир посмотрел на свои руки, ощупал тело. Если не считать бляшки во лбу, спасшей ему жизнь, он был практически такой же, как и до встречи с джадалом в доме Серова. Кожа освободилась от соли, а обломки разных эпох стали татуировками. Следов от Золотой Колыбели тоже не осталось, словно детали полностью перешли Таргу.
— Что произошло? — спросил Талавир, не спеша подниматься с объятий женщины. — Вы были в тогиреке Девы уже долго. Йылдыз начала светиться, поднялся вихрь. Словно десятки «маленьких друзей» заплясали вокруг вас. А потом дети начали что-то создавать. Руки Черной Коровы воспламенились, Евге выпустила суер, Бекир оживил дерево. Клянусь, я видела в ваших руках Золотую
Колыбель, но когда ветер утих, а этот идиот выпустил шар, между вами, словно ниоткуда, оказался мальчик.
— Это Тарг. — Талавир посмотрел на детей. Перед ними уже поставили котел с горячей шурпой. Кто-то накинул на плечи Эвге попону, она поделилась ею с Таргом и Ниязой.
Талавир рассказал о том, что им удалось узнать в комнате духов. О том, что Мамай носил в себе Таргу, а Вспышки разбудили брата Амаги и едва не превратили его в джадала при том, что на самом деле он и был Богом Вспышек.
Пока говорил, Талавир всматривался в золотые блестки в зеленых глазах Ма и не мог поверить, что все это не сон. Еще за день до этого он смирился, что умирает, а теперь ему придется снова учиться жить.
— Ты думаешь, он все еще бог? — Мать недоверчиво посмотрела на детей. Тарг ничем не отличался от других. Бекир показал ему, как достать вареное мясо, и все захохотали, когда Тарг попытался ухватить кусок губами, обжегся и, как угольку, отбросил мясо от себя.
— Не знаю, но если да, то другие захотят воспользоваться его силой. Разве ты забыла, что Золотая Колыбель дает власть над этой землей? А теперь он и есть
Золотая колыбель.
Талавир снова посмотрел на детей. Они шутили, играли, пытались повторить фокус Тарга и хохотали. Детский смех — это всегда символ мира, даже когда он звучит на руинах мира. Талавир почти наверняка знал, о чем думает
Ма: они должны защитить Таргу. И даже не потому, что он Золота
Колыбель, а потому, что совсем ребенок.
Черная Корова перелила себе за пазуху суп, огрызнулась на шутку
Ниязи и принялась вытирать платье. Неожиданно что-то достала из-за пазухи и с удивлением уставилась на маленький лист бумаги, передала его Бекиру, дети опрокинулись несколькими словами и двинулись к Ма с Талавиром. Человек сел удобнее, хотя и продолжал опираться на Ма.
— Я должна была отдать это Белокуну. — Черная Корова показала листок из разломанного тумара. — Так приказал мне отец во сне. Марк Дорош, -
исправилась девочка. — А ему — сам Бог Вспыхов. Но Белокун стал «живым мясом» и сгнил.
— Вы видели остатки Гавена Белокуна? — От удивления крылья Ма снова встали.
— Он стал «живым мясом»? — Талавир едва сдержал смешок. -
Заслуженный финал, нечего добавить. Но как вы его узнали?
— Вот так. — Бекир передал им золотую пуговицу из кителя Гавена Белокуна.
— Кроме того, Евге помогла. Мы долго его искали, потому что Черная Корова должна передать это главе Матери Ветров, а мы даже не знаем, что это такое.
Попробовали пробиться в Азизу-бабу, но не смогли. Так вы поможете прочесть? Кажется, это язык материка.
Талавир развернул бумажку и передал Ма.
— Похоже на агитки Старших Братьев, но речь не их.
— Я ее тоже не знаю. Знала когда-то, но уже нет, — покачала головой Ма. -
Однако эту бумажку я узнаю. Когда-то я забрала его из барака Мамая. Мне кажется, тогда я смогла понять смысл, но сейчас буквы кажутся незнакомыми.
